Высокое прикладное искусство: в Национальной библиотеке открылась выставка Любови Остерлевиной

Культура 15:14, 26.01.2018

Эта выставка пропитана духом шестидесятых-семидесятых годов, это то прошлое, в котором выпускница художественного училища из Алма-аты поступила в Московский текстильный институт, а работать приехала на новое ткацкое производство в Чебоксары

То прошлое, в котором дизайн тканевых расцветок именовался прикладным искусством, должность дизайнера на производстве именовалась “художник-оформитель”, а принт на ткани назывался набойкой; то прошлое, в котором гобеленовые ткани Чебоксарского хлопчато-бумажного комбината можно было встретить в тысячах квартир по всей огромной стране - покрывала, портьеры, обивка мебели украшали быт советского человека. В этом смысле наследие Любови Остерлевиной - не просто индивидуальное творчество талантливого художника, а частица истории нашей республики и страны.

Вместе с zakazperevodov.ru сыном художницы - Кириллом Остерлевиным, организовавшим эту уникальную выставку, мы переходим от полотна к полотну, от рисунка к рисунку, узнавая подробности не только творческого пути, но и особенности организации производства тканей на нашем ХБК в советское время.

Выставка содержит студенческие работы художницы - у нас есть возможность наблюдать, как молодой художник “набивает руку”, пробуя разные стили, а также графические работы, обложки книг, иллюстрации к стихотворениям и другим произведениям, публиковавшимся в журналах Чувашии. Несколько иллюстраций сделаны к произведениям ее супруга - известного чувашского поэта и переводчика Николая Александровича Петровского (Теветкеля) - экспозиция содержит рисунки к его стихам для детей. Кирилл Остерлевин обратил наше внимание на иллюстрацию к поэме Артура Рембо, переведенной Н.А Петровским на чувашский язык.

Яркие цветовые пятна в экспозиции - зарисовки, сделанные с восточных ковров. Сын художницы вспоминает, как они делались: сотрудники музея в Душанбе приносили из запасников и раскладывали на специальных столах уникальные ковры, а Любовь Георгиевна зарисовывала. Впоследствии эти яркие узоры становились источником вдохновения при создании гобеленовых тканей.

Морские пейзажи - это в основном Ялта и Симеиз. Любовь Георгиевна часто там бывала у своих родственников, сохранилось немало морских пейзажей, часть из которых были отобраны сыном для этой выставки.

Но, пожалуй, самое интересное в экспозиции - это кроки (новое слово в моем словаре). Они великолепны! В трех шагах от рисунка я была уверена, что это ткань. Подходишь ближе и понимаешь, что эффект текстуры ткани создает мелкая-мелкая филигранная прорисовка.

Крок - это первоначальный эскиз, с которого начинается рождение новой ткани. На кальку наносится рисунок карандашом, и, как правило, с него делаются еще несколько копий - чтобы представить этот рисунок в нескольких цветовых решениях. Удивительно, что эти уникальные и такие хрупкие работы, сделанные на кальке, сохранились. А за ними - целая технология!

Все художники по тканям в то время делились на “набоечников” (использовавших технологию печати, способную воспроизвести практически любой рисунок) и гобеленщиков, где использовалась технология переплетения нитей, что значительно усложняло работу художника. До определенного времени гобелены ХБК имели только геометрический рисунок - его было проще сделать технологически. “Когда мама приехала по распределению после института на ЧХБК, она привнесла помимо геометрических рисунков вот эти живые растительные орнаменты - это было и необычно, и сложно, и это нужно было пробивать”, - рассказывает Кирилл Остерлевин. “Каждый крок готовится под определенную ткань и определенное количество цветов (а значит, и используемых нитей), а также определенный рапорт - то есть размер повторяющейся области. Сложность этого рисунка в том, что он должен обеспечить бесшовную текстуру между рапортами - соединение должно быть невидимо глазу. С геометрическим рисунком это сделать легко, а с растительным - довольно сложно”.

Раз в три месяца на ХБК проходил худсовет, к которому каждый художник (а их в штате, как правило, было пятеро) готовил кроки в нескольких цветовых гаммах. Причем художники получали подробные техзадания: какой тип ткани это будет (например, портьерная или мебельная), в какую комнату, с каким освещением и т.д. Следующие три месяца отобранные кроки переводились на патроны - миллиметровку с отверстиями специального размера, которая служила основой для программы ткацкого станка. Огромная химическая лаборатория при ХБК готовила несколько чанов с красками для окраски нитей, запускалось пробное производство отобранных рисунков в 3-4 цветовых гаммах. После этого снова происходил отбор. Раз в полгода проходили большие выставки, на которые ХБК привозил новые образцы и производственники (в основном швейные и мебельные фабрики) заказывали тысячи метров понравившейся ткани.

Многие посетители выставки, рассматривая кроки и ткани, радостно узнают рисунки - “У меня было такое покрывало!” или “У нас был диван с таким рисунком!”. Главным местным заказчиком была Шумерлинская мебельная фабрика, а ее стулья, кресла и диваны стояли почти в каждом учреждении Чувашии и в каждой второй квартире.

Мы вместе с Кириллом попробовали навскидку посчитать, сколько же тканей было выпущено за годы работы комбината. Получается, что в производство запускалось около 50 расцветок в квартал, около 200 в год, а комбинат проработал 40 лет. Сохранились ли где-то образцы? Любая китайская (и не только китайская) фабрика в наши дни обязательно сохраняет для шоурума хотя бы один образец всего, что когда-либо производилось. Если это собиралось и сохранялось, то у кого находится сейчас? Чехарда со сменой владельцев в последнее десятилетие не оставляет надежды найти ответ. Всего богатства этих расцветок мы, скорее всего, уже никогда не увидим. Но сегодня у нас еще есть возможность прикоснуться к истории и искусству - прикладному, но при этом высокому. Приходите на выставку Любови Остерлевиной. Национальная библиотека, второй этаж. Вход бесплатный.

Любовь Георгиевна Остерлевина (1930-2008) родилась в Казахстане, закончила Алмаатинское художественно-графическое училище, факультет прикладного искусства Московского Текстильного института. С 1966 по 1987 работала художником-оформителем на ткацкой фабрике Чебоксарского хлопчато-бумажного комбината. Из ее рук вышли сотни кроков, реализованных в десятках гобеленовых тканей. Её кисти принадлежат многочисленные портреты, пейзажи, натюрморты, графические работы. Две её персональные выставки прошли в середине 2000х годов в Художественном музее.

Марина Михайлова, специально для Чебоксары 24